Река Дон от истока до устья:
состояние, проблемы, предварительные выводы и предложения

5 июня 2015 года я объявил о начале реализации проекта «Экспедиция «Великие реки России от истока до устья».
В качестве первого объекта для прохождения выбрал реку Дон. Река Дон — идеальная модель для отработки технологии и методики проведения экспедиции, контуры которой сложились у меня в голове.
По факту реализации программы 2015 года экспедицию можно разделить на следующие этапы:
1. Пешеходный и автомобильный маршруты по берегу реки Дон от истока до села Монастырщино (примерно 90 километров). Выполнен с 30 июня по 6 июля 2015 г.
2. Сплав на надувной лодке с мотором от села Монастырщино до села Донское (примерно 215 километров). Выполнен с 28 июля по 8 августа 2015 г.
3. Сплав на катере «Восток» с мотором от села Донское до устья реки Дон (примерно 1 565 километров). Выполнен с 20 августа по 13 сентября 2015 г.
4. «Река Дон — притоки»:
а) обследована река Богучарка в Воронежской области с 13 по 20 июля 2015 г.;
б) обследована река Кагальник (правый приток Дона) в Ростовской области с 6 по 9 октября 2015г.;
в) обследована река Аксай Есауловский в Волгоградской области с 9 по 11 октября 2015 г.
А теперь подробнее.

Пешеходный маршрут в верховьях Дона.

1 июля 2015 года к вечеру прибыл к истоку Дона в город Новомосковск Тульской области. При подготовке экспедиции приходилось читать, что в Новомосковске, мягко говоря, не все нормально с экологией. Внешне об этом ничего не говорит. Город ухожен, неплохо озеленен, в основном чисто, газоны покошены — чувствуется хозяйская рука. В парке, откуда вытекает Дон, много людей, в том числе детей.



Утром следующего дня встретились с руководителем местной общественной организации «Экологическая защита» Вадимом Барановым. В администрации города нет должности природоохранного работника, поэтому местные управленцы «перевели стрелки» на Вадима.
Баранов организовал встречу в краеведческом музее. Я решил выяснить истину у местных краеведов, так как в интернете наблюдается целый калейдоскоп мнений по поводу истока Дона.
«Где же все-таки исток Дона — в парке или в Иван-озере?» — спросил я.
«Конечно, в парке, и мы, как и все горожане, уверены в этом», — заявили краеведы.





Еще при Петре I из Иван-озера на север вытекала река Шат, а на юг — ручей, приток Дона, который кое-кто и стал называть Доном. Именно там Петр I построил канал для связи с Тулой. Расстояние от слияния Дона с этим ручьем до парка в разы больше, чем до Иван-озера, и, следовательно, исток находится в парке.
«Я помню, что когда я была маленькой, то место рядом с нынешним камнем на истоке было заросшим осокой, из земли выходила вода и текла вниз по ложбине в сторону нынешних прудов», — рассказала старейший работник музея Галина Ивановна.
Просмотрев старые публикации и карты
и убедившись, что исток Дона в парке, я перешел к пешеходной части маршрута.

На территории парка три пруда. Конечно, все очень ветхое, бетон разрушается, пруды надо бы почистить и углубить, но везде чисто, скошена трава. На среднем пруду сидел рыбак; в его ведре плескалось с десяток карасей: он пояснил, что другой рыбы тут нет.



После километра почти первозданного леса находится верховье четвертого пруда. По берегам (как и везде в России) стоят «крутые» коттеджи.
А ниже плотины пройти по берегу практически невозможно — вся пойма заболочена, захламлена.



Дон здесь шириной один-два метра и глубиной 10-30 см. По пойме раскинулись огороды с постройками, часть из которых заброшена. Очень много гаражей, выходящих к пойме и перекрывающих проход вдоль реки. Забегая вперед, отмечу, что практически везде, где мне приходилось бывать во время этой экспедиции, поимы рек, особенно малых, превращены людьми в неблагоустроенные и замусоренные донельзя канавы. И это уже не частности — это системное явление.
По железной дороге вышел на место, где когда-то протекал ручей из Иван-озера. Чуть севернее дороги — рукав Шатского водохранилища, которое и поглотило Иван-озеро. Никаких остатков ручья, канала или прочих сооружений я не нашел, нет и водо-пропуска под железной дорогой. Это еще раз доказывает, что исток Дона — в парке Новомосковска.
Позже в интернете мне попадались публикации по проблеме определения фактических истоков рек. Оказывается, что современная географическая наука не решила эту проблему — истоки многих рек определены неоднозначно.
К югу от железной дороги — заросшая камышом, заболоченная пойма Дона. Пройти там было невозможно, но вскоре по маршруту появились признаки мелиоративных или древних строительных работ, которые велись еще при Петре I.



Местная жительница, прожившая там более 70 лет, рассказала, что после войны воды в речке было много, здесь ловили рыбу, купались: «Взрослым мужикам до дна «с головой» было. А теперь воды нет. Люди думают, что вода «в шахты ушла».
Практически все, кто встретились мне по пути, обеспокоены состоянием Дона.
Правый приток Дона — река Бобрик, что в границах города Донского — напомнил мне сказку про молочные реки с кисельными берегами: было такое ощущение, что кроме канализационных потоков другой воды там нет.
На берегу и в поселке встретил местных жителей. Они рассказали все, в том числе и про то, что очистные сооружения продали частникам, а те «деньги выкачали, все угробили и бросили». Впрочем, некоторые считают, что «они хотели инвестировать, но администрация не дала». В общем, информационный вакуум породил народное творчество, но очистные сооружения в Донском реально не работают.
Утром встретился с Алексеем — представителем службы жилищно-коммунального хозяйства Донского. О том, что у них назрела проблема с очистными сооружениями, я слышал еще в Туле. Все об этом знают и работают над решением проблемы, а в области даже обещали помощь с финансированием. Для себя я понял: все все знают, а денег нет.
Кстати, в областной администрации есть целое министерство по природопользованию и экологии, а также все федеральные службы, но в городах и районах практически нет их подразделений — руководят и контролируют из Тулы. У меня сложилось впечатление, что реального хозяина у рек нет.

Иду к слиянию Дона и Бобрика. Да, такого я еще не видел!
Стою на «стрелке»: слева «молочная река» Бобрик, справа — относительно чистый Дон, вниз потек уже грязный Дон.



Ребята, что с нами случилось? Центр России, ХХI век. Доигрались в либерализм и демократию, работать перестали — вот и нет денег ни на что. Ну, попали в такую ситуацию, так найдите временное решение, например, поля аэрации, пруды-отстойники, объявите чрезвычайную ситуацию. Знаю, что многие меня осудят, скажут, что штрафовать надо, сажать, но так проблему не решить. Нужен хозяин, а не жизнь от выборов к выборам...
Вообще эта проблема не частная. Из личного опыта и из публикаций я знаю, что многие города не имеют гарантированной стопроцентной очистки канализационных стоков или вообще не имеют самих стоков (как Донской). Я даже не говорю об очистке ливневых стоков — их нет практически нигде. Для решения проблемы нужна инвестиционная составляющая в тарифах, и их, следовательно, необходимо увеличить, а на это никто не может пойти — боятся. В бюджете денег нет. Тупик, замкнутый круг. Отсюда вывод: надо начинать признавать правду и публично обсуждать эту проблему, находить пути и методы ее решения. И еще: быстро эту проблему не решить, следовательно, нужны реальная оценка проблемы и долгосрочная программа для ее решения, а при нынешней методике разработки и утверждения программ, когда в них можно включать только то, на что есть деньги, проблема превращается в нерешаемую. В результате на многих территориях нет реального видения масштабов сложившейся ситуации и путей выхода из нее.
Вниз по реке заболоченности практически нет, почти везде видны результаты земляных работ. Во многих местах по берегам четко вырисовываются дамбы и спланированные откосы поймы. Ширина русла — пять-десять метров, поймы — 30-40м, высота берегов от воды до вершины дамбы — те же пять-десять. Местные выдают разные версии появления этих благ: от работы шведов, которые при Петре I строили канал, до «наших» мелиоративных работ. Но все это из области слухов, а вот информация, предоставленная музеем Донского: «В 1701-1720 гг. в верховьях Дона по указу Петра I строился Ивановский канал для соединения Волги и Дона. Самый естественный путь для такого соединения представляло Иван-озеро, из которого вытекали река Шат и, как они полагали, Дон. Строительство стало необходимым, когда развернулась работа на Воронежских верфях, припасы для которых шли из Москвы и Тулы. Петр лично обследовал местность у Иван-озера. Проект Ивановского канала принадлежит самому Петру. Весной 1702 года началась работа, в которой были задействованы более 20 тысяч крепостных крестьян, арестантов и пленных шведов. Сначала очистили и углубили Иван-озеро, размеры которого не превышали 200 метров, затем приступили к строительству канала шириной 25 метров и глубиной полтора метра. В первый же год было построено семь шлюзов и 13 километров канала. Всего к весне 1707 года было построено 24 каменных шлюз, тогда же решили пустить первые суда. Здесь могли проходить корабли длиной 24-26 метров и шириной четыре метра с осадкой до одного метра. Такое судно могло поднимать 50-60 тонн, и для того времени это было немало. Всего за тот год там прошло около 300 судов, однако вскоре судоходство было прекращено. Достаточное количество воды собиралось только весной: хотя Дон в то время был многоводнее, в высшей точке водораздела — Иван-озере — запасов воды не хватало. Петр причинами неудач считал недостаточное шлюзование и медленность работ. Число рабочих было увеличено, и к маю 1709 года построено еще семь шлюзов. Но вскоре работы были прерваны: Россия получила выход к Балтийскому морю, и донские работы на время отложили. В 1717 году на верфях Воронежа понадобилось много леса из северных губерний, и стройка была продолжена. Построили еще два шлюза, но в 1720 году все работы прекратились окончательно и при Петре I уже не возобновлялись. Шлюзы, за которыми никто не смотрел, понемногу разрушались. В целом канал представлял грандиозное гидротехническое сооружение, занимавшее по своей величине и значению до постройки Ладожского обводного канала первое место в России. Общая длина шлюзованной системы составляла 225 километров с 33 шлюзами. В 1739 году на Дону и Шате появились рабочие, намеревавшиеся разобрать шлюзы. Этот материал был использован для нужд Тульского оружейного завода и строительства моста на реке Упе в Туле».

Мы продолжили движение вниз по берегу Дона. Сначала неотступно преследовали устойчивый запах канализации и характерный беловатый цвет воды. Никаких признаков жизни, даже лягушек не наблюдалось, но постепенно вода становилась чище, а запах слабее. Все изменилось у реки Люторичь. Ее стоки разбавили воды Дона, он стал заметно шире. Появились водоросли, кувшинки, по берегам иногда встречались рыбаки.



Рыбаки рассказали, что на дне много черного ила (вероятно, отложения от канализационных стоков), и при его шевелении появляется неприятный запах, а со спиртзавода в Епифани иногда сбрасывают отходы производства, которые сильно загрязняют реку. Перед мостом разрушенная старая плотина — она и создает подпор воды, отчего здесь и глубоко и широко. От завода под мост действительно течет небольшой поток черной жидкости.



При подходе к Епифани я не нашел левый приток Дона — реку Донец, вытекающую из Кимовского водохранилища. Поехал на водохранилище — гигантский водоем площадью около шести квадратных километров. Рыбаки и смотрители рассказали, что вода из водохранилища в речку практически не поступает, разве что осенью, когда спускают воду для вылова рыбы. Раньше впадающие в водохранилище реки были многоводными, а сейчас родники замыты, русла обмелели, промысел практически умер. В лучшие годы за сезон брали до 600 тонн рыбы, а теперь набирается от силы 100 тонн. Рыбхоз продали, потом его забрал банк за долги по кредитам.